Хмурое утро - Страница 3

Этот несносный человек все говорил, говорил, бахвалился.

– Нет, надо идти, конечно, пойдемте, – сказала Даша, изо всей силы затягивая вязаный платок на шее. Кузьма Кузьмич пытливо взглянул на нее. В это время в непроглядной тени оврага блеснуло несколько вспышек и раскатились выстрелы…

Едва только раздались первые выстрелы, – ожила безлюдная степь, над которой уже смыкалась в далеких тучах щель заката. Даша, держась за концы платка, даже не успела вскочить. Кузьма Кузьмич с торопливостью начал затаптывать костер, но ветер сильнее подхватил и погнал искры. Они озарили мчавшихся всадников. Нагибаясь к гривам, они хлестали коней, уходя от выстрелов из оврага.

Все пронеслось, и все стихло. Только отчаянно билось Дашино сердце. Из оврага что-то начали кричать – и тотчас повалили оттуда вооруженные люди. Они двигались настороженно, растянувшись по степи. Ближайший свернул к костру, крикнул ломающимся молодым голосом: «Эй, кто такие?» Кузьма Кузьмич поднял руки над головой, с готовностью растопырив пальцы. Подошел юноша в солдатской шинели. «Вы что тут делаете?» Темнобровое лицо его, готовое на любое мгновенное решение, поворачивалось к этим людям у костра. «Разведчики? Белые?» И, не дожидаясь, он ткнул Кузьму Кузьмича прикладом: «Давай, давай, расскажешь по дороге…»

– Да мы, собственно…

– Что, собственно! Не видишь, что мы в бою!..

Кузьма Кузьмич, не протестуя далее, зашагал вместе с Дашей под конвоем. Пришлось почти бежать, так быстро двигался отряд. Совсем уже в темноте подошли к соломенным крышам, где у прудочка фыркали кони среди распряженных телег. Какой-то человек остановил отряд окриком. Бойцы окружили его, заговорили:

– Отступили. Невозможно ничего сделать. Жмут, гады, с флангов… Вот тут совсем неподалеку в балочке – напоролись на разъезд.

– Драпнули, хороши, – насмешливо сказал тот, кого окружили бойцы. – Где ваш командир?

– Где командир? Эй, командир, Иван!.. Иди скорей, командующий полком зовет, – раздались голоса.

Из темноты появился высокий сутуловатый человек:

– Все в порядке, товарищ командир полка, пoтерь нет.

– Размести посты, выставь охранение, бойцов накормить, огня не зажигать, после придешь в хату.

Люди разошлись. Хутор как будто опустел, только слышалась негромкая команда и окрики часовых в темноте. Потом и эти голоса затихли. Ветер шелестел соломой на крыше, подвывал в голых ветвях ивы на берегу прудка. К Даше и Кузьме Кузьмичу подошел тот же молодой красноармеец. При свете звезд, разгоревшихся над хутором, его лицо было худощавое, бледное, с темными бровями. Вглядываясь, Даша подумала, что это – девушка… «Идите за мной, – сурово сказал он и повел их в хату. – Обождите в сенях, сядьте тут на что-нибудь».

Он отворил и затворил за собой дверь. За ней слышался грубовато-низкий бубнящий голос командира отряда. Это длилось так долго и однообразно, что Даша привалилась головой к плечу Кузьмы Кузьмича. «Ничего, выпутаемся», – шепнул он. Дверь опять отворилась, и красноармеец, нащупав рукою обоих сидящих, повторил: «Идите за мной». Он вывел их на двор и, оглядываясь, куда бы запереть пленников, указал на низенький амбарчик, придавленный соломенной крышей. На нем была сорвана дверь. Даша и Кузьма Кузьмич зашли внутрь, красноармеец уселся на высоком пороге, не выпуская винтовки. В амбарчике пахло мукой и мышами. Даша сказала с тихим отчаянием:

– Можно сесть рядом с вами, я боюсь мышей.

Он неохотно подвинулся, и она села рядом на пороге. Красноармеец вдруг зевнул сладко, по-ребячьи, покосился на Дашу:

– Значит – разведчики?

– Слушайте, товарищ, – Кузьма Кузьмич из темноты придвинулся к нему, – позвольте вам объяснить…

– После расскажешь.

– Мы же мирные обыватели, бежавшие…

– Эге, мирные… Это как же так – мирные? Где это вы мир нашли?

Даша, прислонившись затылком к дверной обочине, глядя на темнобровое, красивое лицо этого человека, с тонким очертанием приподнятого носа, маленького припухлого рта, нежного подбородка, – неожиданно спросила:

– Как вас зовут?

– Это к делу не относится.

– Вы – женщина?

– Вам от этого легче не станет.

На том разговор бы и кончился, но Даша не могла оторвать глаз от этого чудного лица.

– Почему вы разговариваете со мной, как с врагом? – тихо спросила она. – Вы же меня не знаете. Зачем заранее предполагать, что я – враг? Я такая же русская женщина, как и вы… Наверно, только больше вашего страдала…

– Как это – русская?.. Откуда это – русское?.. Буржуи, – с запинкой и от этого нахмурясь, проговорил красноармеец.

У Даши раздвинулись губы. Порывисто, как все было в ней, она придвинулась и поцеловала его в шершаво-горячую щеку. Этого красноармеец не ждал и заморгал ресницами на Дашу… Поднялся, подхватил винтовку, отошел, перекинул ружейный ремень через плечо.

– Это вы оставьте, – сказал угрожающе. – Это вам, гражданка, не поможет…

– Что, что мне поможет? – страстно ответила Даша. – Вы вот нашли, что делать, а я не нашла… Я без памяти убежала от той жизни. Убежала за своим счастьем… И мне завидно… Я бы тоже так – перетянула ремнем шинель!

Она так взволновалась, что откинула с головы платок, изо всей силы стискивала в кулачках его концы.

– У вас все ясно, все просто… Вы за что воюете? Чтобы женщина без слез могла смотреть на эти звезды… Я тоже хочу такого счастья…

Она говорила, и он слушал, не пытаясь ее остановить, смущенный этой непонятной страстностью. В это время из хаты вышел ротный командир и пробасил:

– А ну, Агриппина, давай сюда гадов.